«Если вначале они не пришли в ярость, используйте рассказ о жестокости»

Первая мировая война стала первой войной, в которой было использовано оружие массового поражения умов — масштабная военная пропаганда. Насаженные на штыки младенцы, изнасилованные женщины, подвергнутые жутким пыткам военнопленные, сожженные дома, разрушенные храмы. Тема зверств, творимых армией противника — одна из главных в пропаганде во время войны. Часть таких историй была преувеличена или целиком вымышлена. Но кого волнует правдивость, когда главное для успеха — сила воздействия на аудиторию.

Это было еще до того, как Йозеф Геббельс занял пост рейхсминистра пропаганды, а Андрей Вышинский был назначен прокурором СССР. Во время Первой мировой войны газеты Великобритании и США блестяще доказали, что можно убедить публику в чем угодно.

Американский политолог Гарольд Лассуэлл в статье «Техника пропаганды во время Мировой войны» (1927) писал:

Полезное правило для возбуждения ненависти: если вначале они не пришли в ярость, используйте рассказ о жестокости. Это правило применялось с гарантированным успехом во всех конфликтах, известных человечеству».

Прошло всего два месяца с начала Первой мировой, когда весь мир облетело сообщение корреспондента лондонской The Times во Франции от 25 сентября 1914 года. Журналист рассказывал о разграблении города Санлис отступающими германскими войсками:

«Гунны обрушились на этот город, полный живых мужчин, женщин и детей. Снаряды падали на жилые дома, магазины, вокзал… Из разрушенных жилищ выбегали раненые и перепуганные мужчины и женщины, дети кричали над руинами своих домов…

Покидая город, я стал свидетелем ужасающего зрелища. Это были похороны маленького мальчика, который осмелился направить свой деревянный пистолетик на прусского солдата — малое дитя пяти лет от роду».

Как можно не поверить спецкорреспонденту ведущей мировой газеты, непосредственному свидетелю злодеяний? Правда, Гарольд Лассуэлл отмечает, что историю про маленького мальчика с деревянный пистолетиком уже рассказывали раньше — во время франко-прусской войны 1870-1871 годов. По утверждению некоторых газет мальчику было не пять лет, а семь. Кто-то уточнял род войск военных преступников — уланы. Но это детали. Главное — эмоциональное воздействие! И гарантированный результат — ярость благородная вскипает.

История распятого солдата также началась с сообщения английской газеты. 5 мая 1915 года лондонская The Morning Post опубликовала корреспонденцию, переданную неким подполковником. Он сообщал, что канадские военные вне себя от ярости, так как одного из их однополчан распяли немцы. И это не слух, за правдивость истории ручается генерал (его фамилия, как и фамилия подполковника в сообщении отсутствовала).

Вскоре сообщение перепечатала The Times, что придало убедительности истории. Дальше она стала обрастать подробностями. Вот что писал жене в Торонто канадский штаб-сержант Шоу:

«В тот же вечер они распяли раненого сержанта, вырезали ему штыками кресты по всему телу, но из жалости добили его прежде, чем уйти. Когда его нашли, у него было семнадцать штыковых ран горла».

Письмо было опубликовано в газете The Ottawa Citizen.

Распятого солдата видел и лейтенант Моррисон, написавший об этом своей сестре в провинцию Онтарио. Другой житель Онтарио получил письмо от сына: «Немцы распяли солдата из 48-го полка горных стрелков, так что можешь себе представить с какой симпатией мы относимся к немецким пленным».

Газета Liverpool Daily Post and Liverpool Mercury 7 июня 1915 года опубликовала данные под присягой показания военного музыканта. Тот заявлял, что видел двух мертвых солдат, не из своего подразделения, распятых на стене амбара. Их руки были то ли прибиты к двери гвоздями, то ли приколоты штыками. Под одним из них, возможно, разводили костер.

В июле некий И. А. Вест из 5-го батальона рассказал прессе, что лично снимал с двери сарая одного из распятых. Тело было обезображено до неузнаваемости 17 штыковыми ранами. «Тело было прибито к двери штыками, воткнутыми в руки, ноги и шею, более тошнотворного зрелища мне видеть не приходилось», — утверждал Вест.

Называлось имя распятого солдата — сержант Бристоу. Некоторые свидетели утверждали, что распят он был не на двери сарая, а на заборе. Вернувшийся домой инвалидом рядовой У. Вон рассказал, что нашел распятым на двери амбара сержанта Дина.

Хотя благодаря многочисленным публикациям в прессе многие канадцы, американцы и британцы уверовали в историю о распятом солдате, были и сомневающиеся. Так, один из подчиненных сержанта Дина написал в газету, что его начальник жив и храбро сражается с врагом, а рядовой Вон, вероятно, психически нездоров, и, совершенно точно, лжет. Еще одному сержанту из Канады, Томасу Эллиоту, также пришлось писать письмо, чтобы опровергнуть слухи о том, что его распяли.

В рассказах о распятом солдате были несостыковки. Например, выяснялось, что в указанный день немецких военных не было в указанном месте. Официальных подтверждений эта история не получила, но, безусловно, сыграла свою роль в возбуждении ненависти к врагу.

В 1918 году британский скульптор Фрэнсис Вуд даже создал бронзовый памятник распятому солдату «Голгофа Канады». Его несколько месяцев демонстрировали на памятной выставке в Лондоне, пока не выяснилось, что подтверждений этой истории нет.

«Распятый мальчик»

Сюжет «Первого канала» (июль 2014 года) о распятом внуками карателей из батальона «Галитчина» трехлетнем мальчике «в трусиках и маечке» стал современной интерпретацией бородатых историй о зверствах оккупантов. Свидетельства уроженки Западной Украины Галины Пышняк, рассказавшей миру о зверской казни ребенка и жены ополченца из Славянска, не нашли ни одного подтверждения. Но широко использовались пропагандистами.

Если жуткие сообщения о зверствах гуннов из английских газет распространялись стихийно, то в США дело пропаганды было поставлено на широкую, государственную ногу. 13 апреля 1917 года был создан Комитет общественной информации (СPI). Его директор Джордж Крил был профессиональным газетчиком — писал репортажи и колонки, придумывал шутки для юмористических приложений, редактировал и выпускал газеты, помогал печатным словом предвыборным кампаниям мэров и губернаторов.

Он участвовал в кампании по переизбранию президента Вудро Вильсона в 1916 году, а уже год спустя президент одобрил идею Крила — влиять на общественное мнение не запретами на «негативную» информацию о войне, а широким распространением «правильной» информации, соответствующей политике правительства. Сообщать официальные новости, поддерживать моральный дух армии и гражданского населения, распространять американскую пропаганду за рубежом.

На Комитет Крила работали сотни журналистов, художников, мастеров недавно зародившейся профессии — специалистов по связям с общественностью. Отдел пропаганды на Латинскую Америку возглавлял тот, кого потом назовут «отцом PR» — Эдвард Бернейс. 75 тысяч волонтеров выступили перед согражданами с короткими четырехминутными речами на предложенные Комитетом Крила патриотические темы. Еженедельно сотрудники CPI публиковали в газетах США более 20 000 статей. Самые удачные плакаты, созданные по заказу CPI, хорошо известны и сейчас, больше ста лет спустя.

В общее дело внес свой вклад Голливуд. Было снято несколько немых пропагандистских фильмов. В картине «Прусская шавка» была пересказана история распятого солдата. В «Германской фабрике трупов» рассказывалось о том, как жир из трупов используют для производства нитроглицерина, свечей, смазочных материалов, обувного крема. После войны офицер британской разведки Джон Чартерис признался в том, что именно он придумал эту страшилку. Содержание фильма «Изнасилование Бельгии» можно легко понять по названию.

Лассуэлл в упомянутой выше статье отмечал, что рассказы об изнасилованиях, совершенных солдатами врага, доставляют тайное удовлетворение скрытым «насильникам по эту сторону границы», чем объясняется популярность и распространенность таких историй.

«На рынке в Гембло бельгийский вестовой видел тело женщины, пригвожденное к двери дома саблей, воткнутой в грудь. Тело было обнажено, а груди отрезаны».

Арнольд Тойнби, «Немецкий террор в Бельгии», 1917 год.

Во многих статьях о войне в Бельгии сообщалось о том, что немецкие военные ампутируют руки пленных и бельгийским детям. До 1914 года ничего подобного ни на одной войне, которую вела немецкая армия, не наблюдалось. Зато бельгийцам подобное было известно раньше — так поступали с противниками представители враждующих племен в бельгийском Конго. Американцы, вернувшиеся из Европы, опровергали слухи об ампутациях. Работники английских госпиталей заявляли, что не встречали таких пациентов. Но американские газеты продолжали исправно печатать слухи о зверствах.

А что в Германии? Во что должны были верить немцы? В то, что их враг — не человек. Конечно. Цитирую статью бельгийского социолога Фернанда ван Ланженхова «Возникновение легенды»:

Не успела германская армия войти в Бельгию, как начали циркулировать странные слухи. Их передавали из города в город, их воспроизводила пресса, вскоре они распространились по всей Германии. Рассказывали, что бельгийцы, подстрекаемые церковью, вероломно участвуют в боевых действиях; неожиданно нападают на изолированные подразделения; сообщают врагу места расположения войск; что старики и даже дети виновны в ужасных злодеяниях по отношению к раненым и беззащитным германским солдатам — вырывают им глаза и отрезают пальцы, нос и уши; что священники с амвона призывают людей к совершению этих преступлений, обещая награду в царстве небесном, и даже руководят таким варварством».

После Первой мировой войны мир пережил еще много войн. Но бесценный пропагандистский опыт столетней давности по-прежнему актуален.

Авторы:

Лев Синичкин

#История рекламы и PR #Пропаганда